Информационное агентство "Светич". Сайт о сельском хозяйстве. 16+

Пойдем своим путем?

Пойдем своим путем?
Последние события в мире вновь заставляют обратиться к развитию производства в отечественном сельском хозяйстве. Вроде бы оно должно оказаться в выигрыше в виду прогнозируемого продовольственного кризиса. Но за счет чего: животноводства или растениеводства?

Животноводство или растениеводство?

С одной стороны, мы наблюдаем, как растут цены на зерновые и масличные, которыми Казахстан успешно ранее торговал на мировом рынке и даже входил в топ-10 экспортеров. И это несмотря на то, что основные зерносеющие регионы Казахстана удалены от рынков сбыта. А дорогая логистика, по мнению некоторых экспортеров, делала невозможным значительное увеличение производства зерна выгодным для нас. 

При внутреннем потреблении на уровне шести миллионов тонн пшеницы, Казахстан производит ежегодно 12-13 миллионов. И каждый год сталкивается с проблемами реализации. 

Добавьте сюда еще и проблему дорогих удобрений, которых не хватает даже тем, кто хочет их применять. Казалось бы, мы далеки от энергетических проблем ЕС, но у нас есть свои – коррупция и монополизм, о чем говорит предпринятое расследование в отношении Казфосфата. 

В свое время Мясной союз Казахстана предлагал из-за проблем со сбытом зерновых конвертировать их в производство мяса. (В принципе, так поступали и в Евросоюзе, который теперь предлагает своим гражданам отказаться от продукции животноводства, потребляющей значительную долю зерновых). 

Приводились даже примерные расчеты:1 миллион тонн зерна дает 300 миллионов долларов экспортной выручки. Из этого же количества можно получить 200 тысяч тонн красного мяса и выручить уже 1 миллиард долларов. Так мясное животноводство будет способствовать укреплению и диверсификации отрасли растениеводства. При этом упор делался именно на развитие производства красного мяса, то есть говядины, баранины. Потому что производству овощных и плодово-ягодных культур, из-за климатических ограничений, сложно стать проектом национального масштаба, рынок конины практически не имеет большого экспортного потенциала, рынок молока крайне конкурентный. К тому же молоко из-за короткого срока хранения во всем мире принято считать локальным продуктом, поэтому молочная отрасль имеет потенциал лишь для частичного замещения. Вот и получалось, что выгодные рынки сбыта есть только по говядине и баранине. 

В качестве главных потребителей казахстанского мяса назывались Россия и Китай, в которых рос уровень дохода населения и менялась структура питания. 

Но надо понимать, что животноводство – это не посеял-убрал, что Бог послал. Здесь нужно работать на результат в течение многих лет.



Но время шло

Подтолкнуть развитие животноводства в свое время должны были мясокомбинаты. Разработчики программы развития считали: построим мясоперерабатывающие комплексы, и те потянут за собой всю отрасль…

Но ошиблись. Новые мясокомбинаты так и не заработали в полную силу. Винили в этом прежде всего вкусовые предпочтения казахстанцев, которые, как выяснилось, привыкли потреблять мясо в чистом виде и никак не колбасы и полуфабрикаты. Так этот сегмент и был отдан на откуп белорусским и российским компаниям, в чьих странах таковых потребление достигает 50%, тогда как в Казахстане лишь 5. 

В то же время местные фермеры жаловались на то, что им выгоднее было сдавать мясо на рынки или частным заготовителям, чем на те же мясокомбинаты, где затраты фермеров не окупались. 

В то же время крупные хозяйства признавались, что животноводство позволяло им выжить в трудные времена, кормить и занимать своих работников. Хозяйства, специализирующиеся только на растениеводстве, либо мелкие хозяйства, имеющие в активе только посевные площади, в годы неурожая или низких цен выживали с трудом.

В итоге пришли к сегодняшней схеме с откормплощадками и субсидиями. Стали обращать внимание на породное преобразование, племенной скот. На то, что огромные территории и пастбища можно сделать преимуществом, снизить себестоимость производства.



Фермер или ЛПХ?

Благодаря новой политике минсельхоза, количество фермеров, его удельный вес вырос с пяти процентов до 50%. Продемонстрировав таким образом самый быстрый рост малого и среднего бизнеса, наверное, не только в истории Казахстана. Понятно, что ряды фермеров просто пополнились личными подсобными хозяйствами, которые не имели юридического статуса.

Тем не менее, по некоторым из восьми миллионов голов скота страны 50 процентов приходится на крестьянские фермерские хозяйства, 10 процентов – на крупные хозяйства и 40 процентов – на личные подсобные хозяйства. Как ни крути, но последние продолжают оставаться основным поставщиком продовольствия к столу казахстанцев.


 



Но по-прежнему рисуется некая идеальная модель: исходя из казахстанских климатических условий, пятым местом в мире по площади пастбищ, огромный спрос, мы должны иметь примерно 30-40 миллионов условных голов скота. Кормоемкость наших пастбищ теоретически может выдержать такое поголовье. 

Наша проблема сейчас: много земли и мало фермеров.



Кормить чем?

Но с чем мы сталкиваемся? Сегодня имеющиеся 8 миллионов голов скота прокормить не можем. 

Специалисты отрасли говорят: животноводство важно, конечно, но без растениеводства оно невозможно, ведь 70-80 процентов себестоимости затрат – это кормопроизводство.

– Мы удивляемся: купили корову, а почему потом у нас себестоимость производства высокая, – рассуждают животноводы. – Что такое корова? Это завод по переработке зерна в мясо, молоко – только на четырех ногах. И ты берешь дорогое зерно, засовываешь в эту корову и получаешь на конце дорогое мясо. А куда его девать, это мясо?

Им возражают свои же: надо говорить об отгонном животноводстве, когда более половины времени скот находится на пастбищах и надо кормить его только в зимний стойловый период. Во-вторых, надо продавать мясо дорого. И приводят опыт развитых стран: в Австралии, Америке зерно не дешевле, но, тем не менее, мясо там рентабельно. Там его стоимость составляет минимум 20-25 долларов. 


 



Вот поэтому и надо дорого продавать свою продукцию. И, дескать, практика показала, что никакие льготные кредиты, субсидии не могут так повлиять на развитие отрасли как хорошая цена. В качестве примера приводят Китай, где одну тушу можно продать за четыре тысячи долларов, и там половина себестоимостиприходится на мясо, остальное тоже идет в переработку – кровь, кости, жир, шкура… Они делают упор на переработку у себя. На границе с Казахстаном специально возвели огромный мясокомбинат мощностью 240 тысяч голов скота. Другая гарантийная площадка – Узбекистан, который покупает у Казахстана 180-200 тыс. голов скота ежегодно.

Замечу, что несмотря ни на что, в Костанае был построен завод глубокой переработки КРС. Несмотря на то, что простым фермерам предлагают, зачастую стиснув зубы, держаться. И многие не согласны с тем, что у нас корма стоят дешевле, чем в Австралии или Канаде. И ощущают на себе: как только дорожают корма, именно личные подсобные хозяйства «скидывают» скот. Но мясо только дорожает, несмотря на насыщенность рынка. 

И потом признайтесь, кто в Казахстане регулярно питается стейками? Все эти ангусы и герефорды прежде всего экспортный продукт. 



Подключаем науку

Наука вторит: прежде, чем корову купить, надо иметь корма для молочного скотоводства, если говорить о мясном – то пастбища. Но за последние 30 лет до 80% пастбищ деградировали. Это официальные цифры, никто их не улучшал, соответственно, продуктивность пастбищ упала. И перед тем как развивать животноводство, говорят специалисты, надо было семеноводство не уничтожать. 

А создается впечатление, что его уничтожали целенаправленно, помним времена, когда на селекцию было наложено табу. 

Теперь же ученые говорят: прежде чем животноводством заниматься, нужно возродить семеноводство, ввести в оборот пастбища. А это дело не одного дня. Сегодня засеял, три года минимум эти пастбища должны пустовать для разнотравья, нормального роста, развития корневой системы, для возобновления пастбища. 

Говорят ученые и о том, что Казахстану необходимы районированные породы скота. Сегодня Америка, Канада, которые учат обращаться с «культурными» ангусами и герефордами, переходят на экстенсивные породы. В случае засухи модные породы не выдерживают недостатка кормов и снижения рациона. Качество продукта зависит от кормовой базы, неважно, молоко это или мясо.

К тому же, в Казахстане существует еще и проблема ветеринарии: с эпизоотической ситуацией, так и с кадрами.



Рынок регулируемый

По мнению участников сельскохозяйственной отрасли, проблема еще и в том, что решения, принимаемые минсельхозом, зачастую запоздалые. А в самом министерстве нет преемственности и ответственности за предыдущую политику и направления. 

В прошлогоднюю засуху в первую очередь цена на сено резко выросла на юге, потом на севере, на западе пошел рост. И вроде все было понятно: если не решить проблему с кормами, то Казахстан в очередной раз лишится маточного поголовья и откатится лет на 10 назад в своем стремлении стать лидером развития животноводства. Понятно, что любая проблема требует финансовых вложений, но для начала животноводам предложили решать за свой счет. И только потом, когда поднялась действительно серьезная волна, удалось раскачать минсельхоз на пролонгацию кредитов, на закуп кормов, единовременные субсидии. И то не везде.

То же самое и со всевозможными запретами на экспорт подсолнечника, того же мяса, пшеницы. Когда его кто-то принимает, отменить не так просто, потому что ответственность брать на себя никто не хочет. И вроде бы, цель благая – снизить цены на сельхозпродукцию на внутреннем рынке. Но все понимают, что это популистский метод и цены не упадут. И призван он прежде всего для того, чтобы успокоить народ. 

Сами сельхозтоваропроизводители уже начали понимать, что о своих проблемах надо говорить громогласно, подключая в том числе ассоциации. Сейчас же их просто заставляют проглатывать принимаемые правительством решения. Проглотили в свое время утильсбор, запрет на экспорт, субсидии, обвинения в мошенничестве и спекулянтстве…



Переработка

Еще один вопрос – переработка. Нужна ли она Казахстану? С одной стороны, нужна. С другой стороны – какая? Это вопрос часто задают нашим аграриям в плоскости: а где добавленная стоимость? Поче-му только сырье идет на экспорт? 

Периодически в республике анонсируется открытие предприятий по глубокой переработке зерна и мяса. Но потом о них благополучно забывают.

Здесь можно привести мнение главы компании «ОлжаАгро» Айдарбека Ходжаназарова на одной из конференций:

– Мы не за переработку или за отсутствие переработки. Мы за увеличение, за максимизацию рентабельности бизнеса на единицу продукции. Взять пример по живому скоту: даже если построить суперсовременный завод, не достичь такой рентабельности и соответственно нельзя дать хорошую цену фермерам за его продукцию. 

Я за то, чтобы получать больше денег за нашу продукцию.

Если мы говорим о переработке, то можно взять переработку кормов в молоко. К примеру, глубокая переработка зерна – популярная тема, о которой говорят. Белоруссия производит 30-35 центнеров пшеницы, Россия – 25 ц пшеницы, Германия – 50-60. Мы получаем 10. А если мы свои супердорогие по себестоимости ресурсы будем перерабатывать, то получим супердорогой крахмал. А крахмал уже, между прочим, это биржевой товар, заводы по производству которого есть и в Беларуси, и в Китае, везде. Мы считали – не считается экономика абсолютно. Другой пример. Я выращиваю твердую пшеницу, меня спрашивают: почему ты спагетти не делаешь? Я отвечаю: у меня нет компетенции, кадров. Я продаю пшеницу в Италию. Они уже 500 лет занимаются изготовлением спагетти, умеют выбрать правильную маркетинговую политику и качество. Я могу производить твердую пшеницу, а они – производить спагетти. Если же я начну производить спагетти, то это уже будут казахские спагетти, не итальянские, и покупать их будут соседи – узбеки и киргизы, но не весь мир. Потенциал у нас сегодня – переработка масличных, потому что Китай под боком. Причем ни в коем случае не переработка бутилированного масла.


 



Что такое переработка? Это избыток сырья, продажа которого выходит дешевле, чем его себестоимость. И в этом случае нам нужна добавленная стоимость, чтобы вернуть вложенные деньги и получить доход. А восприятие того, что товар с высокой себестоимостью, на который дают хорошую дают и его можно переработать, и получить дополнительную прибыль – это утопия.

Из-за чего наши мукомолы страдают? Потому что добавленная стоимость на зерно не покрывает те доллары, которые могут прийти в нашу страну. У меня две мельницы, которые простаивают, потому что выгоднее продавать зерно, чем муку. Почему? А зерно дорогое. В Узбекистане в полтора раза тариф ниже по электроэнергии, зарплата у людей ниже, страна в любом случае будет производить дешевле. Переработка – это хорошо, но это не панацея. Это другой бизнес.



Считаем и пересчитываем

Так на что делать упор в наступившем сельскохозяйственном году?

На мясное животноводство? Молочное производство? Растениеводство масличное или зерновое? Переработку?

Понятно, что в монохозяйствах голова об этом не болит. Особенно в тех, на полях которых, кроме пшеницы, ничего вырастить нельзя. Для них главное – чтобы не подвела погода, и понятные правила игры со стороны государства.

Тем не менее, надо считать экономическую эффективность. Основной постулат: ресурс умножить на рынок сбыта, на цену…

Цель – зарабатывать много денег.

Не надо бегать за мировыми лидерами переработки. Они сами придут, когда увидят потенциал и действительный рост производства мяса или зерна.

И тогда не нужно будет субсидировать отрасль за счет налогоплательщиков, не нужно регулирование государства. Фермер должен сам решать, сколько и чего ему производить.


 
Тимур ТУРКЕСТАНОВ,
фото из открытых источников
Газета "АгроЖизнь" №4 (131) апрель 2022
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!

 
}