Ювелирный трейдер ювелирных культур

Последнее, кстати, занимает первое место в топе вопросов аграриев. Произвести – дело не из простых, но и выгодно продать – тоже нелегко, особенно, если культура в стране мало распространена.

Сафлор, горчица, чечевица, рыжик, соя – еще совсем недавно редкие гости на полях Казахстана. Но год от года интерес к этим культурам возрастает. Человеческое любопытство, подогретое слухами о неплохой маржинальности, подталкивает аграриев попробовать возделывание нишевых культур. К таким еще совсем недавно относился лен. Но за совсем короткое время маслосемена стали наравне с пшеницей, брендом Казахстана. Нишей, полюбившуюся культуру фермерами страны, уже не назовешь. Другой вопрос, что цена на лен в связи с увеличением предложения начала снижаться. Но сейчас не об этом. Несмотря на все нюансы, посевные площади маслички увеличиваются, а производители в рапсовых и льнянях полях, по-прежнему, находят отдушину, если пшеница из-за ряда факторов дает низкий урожай.

Одним из первых, кто заговорил о перспективе выращивания не совсем традиционных для Казахстана культур, стал Саят Шортан, директор астанинской экспортной компании ТОО «Triesdorf Agro», специализирующейся на продаже маслосемян, а также зернобобовых в страны ближнего и дальнего зарубежья. Саят в беседе не раз называл лен, рапс, горчицу – культурами «ювелирными». Да и подход к своему делу, который демонстрирует Саят, кроме как ювелирным, не назовешь. Молодому трейдеру за мелкими маслосеменами удалось увидеть большое будущее. Что этому способствовало, экспортер поделился с газетой «АгроЖизнь».
 

– В первую очередь, повлияла предыстория. Раньше я работал в науке под началом академика Мехлиса Касымовича Сулейменова. Руководитель предложил тему для изучения: социально-экономические аспекты диверсификации растениеводства в Северном Казахстане. Главный вопрос: почему с социально-экономической точки зрения диверсификация этих растений не идет. Все понимают, что культуры высокомаржинальные, но заниматься ими не спешат. Изучая эту тему, я пришел к выводу, что за нишевыми культурами большая перспектива.

 

– Я выделил пять причин. Первое – отсутствие семян. Второе – отсутствие сортов. Третье – отсутствие техники. Четвертое – логистики. На тот момент в СКО был только один элеватор, который мог принимать рапс. И пятое – отсутствие маркетинга. Фермеры просто не знали, куда деть свой урожай. И, как правило, после негативного опыта, отказывались продолжать возделывание культур. Наука в этом плане бессильна. Максимум, что могут сделать ученые – дать рекомендации.

 

– Моя позиция заключалась в следующем: «надо брать быка за рога». Перешел на работу в АО «Атамекен-Агро» (мое первое место работы в бизнесе после науки, которое раньше называлось ТОО КазАгро-Трейд+), посеяли около 22 тыс. га льна, в то время, как во всем Казахстане под эту культуру было отведено только 58 тыс. гектаров. Изучив логистику, начали торговлю с Западной Европой, где тогда серьезно присутствовала Канада. Чтобы зайти на рынок, продавали с дисконтом. В то время (кажется в 2006 году) урожай зерновых был очень большим. Цена на ячмень установилась на уровне 8 тыс. тенге за тонну, пшеницу – 15 тыс. тенге за тонну. Элеваторы заполнены, отгрузок не было, зерновой рынок встал. А «Атамекен-Агро» другим на зависть один за другим отгружал вагоны. Кстати, цена на лен в тот период была в районе 43-45 тыс. тонн за тонну.

Что касается рапса, то пионером в этом направлении был «Аби-Жер». Как и по многим другим инновационным вопросам в сельском хозяйстве. Но они не настолько велики как агрохолдинги, хотя и не малые. «Атамекен-Агро» сразу начал с больших площадей еще до моего прихода, увидев привлекательность этой культуры.

Меня часто спрашивают, что нужно сеять, и я отвечаю: то, что растет. При правильном подходе, всегда можно получить хорошую выручку. Если есть возможность, то стараться выбирать, в том числе, и более прибыльные культуры. Но не полагаться только на них, т. к. это рынок и цены постоянно меняются и находятся за пределами нашего поля влияния. И действовать, как финансовые инвесторы, которые «кладут яйца в разные корзины» (валюты, акции, облигации, фьючерсы и т.д.) и тем самым управляют рисками.

 

– У каждой культура своя история. Например, со льном и у фермеров, и у трейдеров, был горький опыт. Совсем недавно три года подряд большие площади льна оставались под снегом: аграрии не успевали убрать урожай. Недополученная прибыль частично привела к тому, что некоторым крупным сельхозпроизводителям стало «больно» от этого. И это понятно: большие средства вкладываются во время посевной и периода вегетации,

а результат весь остается под снегом. В итоге – просрочки по кредитам. У перезимовавшего льна снижается качество, повышается кислотность. Одна из причин стагнации масличного рынка кроется в этом.

В последнее время советую людям: если у вас 10 тыс. га, то посейте, например, 7 тыс. га, то есть меньше, но посейте не только пшеницу и ячмень, а еще и более «ювелирные» культуры. И постарайтесь получше соблюсти технологию,

в том числе, и сроки. Срабатывает принцип: лучше меньше, да лучше. Меньше посеешь, лучше уберешь.

Сейчас еще обострилась проблема с ужесточением требований европейских импортеров, касаемо остатков галаксифопа и других действующих веществ средств защиты растений. А это значит, что нужно пользоваться качественной химией. Наша компания закупала лен с сорностью 6%, но зато по содержанию пестицидных остатков он был чистый.

В дополнение к вышесказанному, рынок льна все-таки ограниченный. Его не могут покупать много, как рапс или сою или пшеницу. И если у основных производителей погода была хорошей, то предложение превышает спрос и цены снижаются, и запасы увеличиваются. Такая ситуация была в текущем сезоне. Из-за этого льном было нелегко торговать.

У рапса своя история. Знакомый агроном как-то говорил: рапс – культура, заставляющая фермера с апреля по октябрь ползать на коленях. Тем, кто возделывает пшеницу, выходя в поле условно два раза в год, заниматься рапсом с непривычки будет трудно.

Что касается подсолнечника. Культура – тяжелая. Высасывает из земли много влаги и питательных веществ, уборку нужно проводить, когда ударили морозы. Это приводит к повышенному износу комбайнов. Да и как трейдеру, мне не совсем интересно работать с подсолнечником. Стоит только дотронуться до семечки, то она сразу обшелушивается, каждое лишнее движение увеличивает сорную примесь, что в конечном итоге отразится на цене. К тому же, натурный вес семечки низкий. Везти ее на Черное море дорого. Наблюдается интерес со стороны Китая. Но, будучи на севере Казахстана, торговать им пока нелегко, т. к. цена пока не проходная. Там себя лучше чувствует ВКО и Павлодарская область плюс Алтайский край. Из-за существующих там цен и меньших затрат на доставку.

Маслозаводы на севере пока дают неплохую цену. И выгоднее на сегодня продавать именно им.

Горчица тоже интересная культура, цена на нее в этом году выше, чем на лен. Но, как и рапс, культура не из легких. К тому же часто идет с трудноотделимой примесью, которую очень хорошо видно на фотографиях. Желтая горчица, более засухоустойчивая, чем белая, для южной части северного Казахстана вполне подходит. А белая – для более центральной и северной части.

Набирает популярность чечевица. Чуть-чуть отгрузили зеленую, но потом не могли найти объемы. С красной чечевицей, я сейчас «сел»: не могу продать, хотя есть несколько партий. В этом сезоне в цене зеленая, в прошлом году красная была.

 

– Я думаю, потому что в этом году благоприятствовали погодные условия. До этого в Канаде были проблемы с ГМО, и предложение уменьшилось. Тогда-то Казахстан и Россия на этом рынке разогнались. После неудачных уборочных, когда наш лен остался под снегом, пировала Канада. А в этом году ситуация у всех примерно одинаково нормальная.

Можно сказать, что цены на сегодня исторически низкие. На мировой рынок выходит льняное масло, произведенное из российского льна в Турции. Один из крупных покупателей льняного масла – Китай, который используют его на технические цели: производства линолеума, лакокрасочных изделий. Однако из-за экономических сложностей, наблюдающихся в КНР, в последние два-три года, строительство офисов и различных зданий замедлилось. Спрос на стройматериалы снизился. Как следствие, рынок льняного масла это тоже затронуло.
 

– Афганистан всегда брал по чуть-чуть. Им, как и Узбекистану, нужно масло. Лен всегда дороже стоил, чем семечка, которую покупали у нас. А теперь лен стал дешевле, и они берут его. И рапс брали, пока он дешевле был.

Есть покупатели в Китае, но фитосанитарное соглашение с КНР не подписано. Хотя странно, находясь в ВТО, у нас существуют такие барьеры. Китайский рынок интересен тем, что нет жестких требований по пестицидным остаткам. Много льна ушло из России в Турцию. Турция тоже не выставляет требований к пестицидным остаткам.

А так, все равно наши крупнейшие рынки – страны Западной Европы.

 

– На данный момент, насколько я знаю, закупочная цена варьируется в районе 50-60 тыс. тенге за тонну. По сообщению моих коллег, по такой цене была недавно одна сделка. Сафлор берет Западная Европа на корма для птиц. Требования выдвигают к качеству семян: он должен быть белый и без бородки (без усиков). В Казахстане, особенно на севере, трудно получить сафлор такого качества. Его, в основном, выращивают на юге и юго-востоке: Жамбылской, Алматинской и Южно-Казахстанской областях. Покупает, в основном, Узбекистан, на масло или уже маслом.

 

– Если, в общем, то нестабильный курс валют, таможня.

Таможня у нас имеет разрешительный характер работы: разрешает выпуск товаров, и на местах люди этим злоупотребляют, особенно когда чувствуют власть. Идешь к ним, словно на поклон, стараешься не испортить настроение. Иначе, процесс может затянуться, получится простой вагонов или машин, и как следствие, штраф.

Мне понравился опыт Бельгии и Нидерландов, куда мы отгружали продукцию. Действия таможни носят уведомительный характер. Водители, не знающие английского языка, молча, идут, отдают документы, таможенные специалисты сами проверяют документацию и возвращают ее.

В рейтинг «Doing business», внешняя торговля Казахстана занимает 119 место, а документальное оформление – 128 место, прохождение пограничного контроля – 133 место. Услуги, предоставляемые таможенными брокерами, вызывают большой вопрос. Мы самостоятельно он-лайн оформляем ГУ-12, подаем кучу других заявок. Думаю, это могли бы тоже делать сами.

Еще одна проблема – возврат НДС. Даже в России возврат осуществляется в течение одного месяца, хотя сейчас говорят, что и в РФ процедуру усложнили. А в Эстонии, например, НДС могут вернуть через месяц, не надо ждать закрытие квартала. В январе мы отгрузили объемы, теперь должны ждать апреля. В апреле примут и будут рассматривать 186 дней, то есть полгода. Получается, кредитуем государство. У нас несколько миллионов так зависло, получили, когда два или три года прошло. Но после случившейся девальвации, сумма обесценилась. Обратимся опять, к примеру Эстонии, где с помощью еще не выплаченного НДС, экспортеры могут закрыть другие налоги. Просто и гениально.

Налоговое администрирование тоже критично для бизнеса. Было бы хорошо иметь более упрощенное налоговое администрирование в бухгалтерской документации. Например, на сегодняшний день мы с зарубежными контрагентами работаем инвойсами. А у нас счет-фактура, акт выполненных работ или накладная – до сих пор остаются основными документами в налоговом учете. Суть проблемы заключается в том, что лишний документооборот занимает много времени, усилий и денег, хотя живем в век электронного правительства и технологий. По отношению к нам государство требует соблюдение всей документации, а от зарубежных партнеров принимают инвойс, написанный чуть ли не от руки. Не справедливо.

Отправка образцов сельхозпродукции – старая проблема. У нас нет лаборатории для проверки на пестициды. Я как курьер в декабре-январе пять раз ездил в Европу, чтобы доставить образцы. А это дополнительные расходы. И самое интересное, что экспортируемый нами лен идет на промышленные цели, и требует такой проверки. А у нас овощи и фрукты не проверяются. Ветеринарный сертификат оформить тоже нелегко, тоже своя процедура…