Меня тоже звали обсуждать концепцию новой программы АПК, но я не поехал…Главным образом потому, что есть стойкое ощущение, что единственное мое предложение не стали бы рассматривать. Оно простое, но, судя по интенсивности разработчиков, не приемлемое: отложить принятие программы на год-полгода и еще раз внимательно перепроверить все базовые цифры, на которых строится вся новая программа. Я бы еще предложил изменить и риторику, но это вообще из ряда фантастики…
Всех тех, кто не принял участие в обсуждении, но активно комментирует положения концепции в соцсетях, разработчики поспешили окрестить «диванными аналитиками». Я их отчасти понимаю, они много работают, очень много работают. Конечно, обидно, когда ты работаешь, а кто-то, кто не работает, – критикует.
Поэтому свою заметку я бы хотел начать с краткого анализа моего нахождения на диване. Это около 8 часов в день. В это время я сплю, занимаюсь или нет аналитикой – не известно. Поэтому хотел бы вычленить свою персону из числа диванных аналитиков и рассмотреть возможность зачисления моей кандидатуры в кресельные, или хотя бы в «настульные» аналитики.
И последнее о работе комиссии. Они, действительно, много работают. Мой емэйл-ящик просто ломится от писем из МСХ. В каждом сообщение о тех или иных деталях концепции. На этот раз с разъяснением все в порядке, кажется, в стране не осталось человека, который не знает ничего о новой концепции. Однако ни в одном из этих сообщений я не встретил вопросительной интонации. Все четко описано простым языком, но декларативным, безапелляционным. Это, собственно, и заставило меня остаться на своем кресле/диване…
Да что там я! На днях на защиту зерна встал аким Акмолинской области Сергей Кулагин, и не у себя дома – в Астане.
«Мы очень часто говорим, что у нас есть издержки хлеба. То есть перепроизводство зерна. Но все эти разговоры надо прекратить, потому что одна третья часть мира голодает, потому что нет рынков сбыта по зерну. И когда говорят, что нужно сокращение посевных площадей проводить и так далее, на мой взгляд, необходимо наоборот, поддерживать эту отрасль. Это единственная отрасль Северного Казахстана, которая является экспортной и наработанной», — сказал Сергей Кулагин на заседании правительства РК.
Министр Аскар Мырзахметов не стал отвечать, но затем в беседе с журналистами поправил акима:
«Он имел в виду, что нужно подумать о дополнительных мерах для повышения эффективности производства пшеницы. Когда мы говорим, что 2,3 млн га мы можем высвободить из-под пшеницы и использовать под другие культуры, которые имеют высокую рентабельность. Прежде всего, это масличные культуры и необходимые для развития животноводства под кормовые культуры.
Это требование рынка. Кроме того, есть научно обоснованная норма, согласно которой пшеница должна занимать 45-50%. А в структуре посевных площадей, к примеру, в Акмолинской области пшеница занимает более 75%. Но ни в коей мере мы не говорим, что нужно от этого отказываться. Другое дело, что нужно увеличить качество производимой пшеницы.
Мы говорили о том, что на семеноводство мы, прежде всего, будем обращать внимание и пересматривать в рамках тех средств, которые предусмотрены в бюджете, критерии будут пересмотрены, и увеличено финансирование семеноводства в 2 раза – с 4,2 млрд до 8,5 млрд тенге. Таким образом, мы планируем улучшить качество производимой пшеницы», — пояснил министр.
Остановимся подробнее на этой полемике.
Фигура первая. Сравнительная
Среди упомянутых мной писем МСХ есть письмо №8, в котором в частности отмечается: «Ежегодно в переходящих запасах накапливается до 3 млн тонн пшеницы. Срабатывают законы рынка — избыток пшеницы снижает ее цену. С другой стороны, субсидии государства используются неэффективно».
Среднее значение за 16 лет – 4,4 млн тонн. Последние 5 лет, благодаря политике диверсификации, этот показатель снизился до 2,8 млн тонн. Запомним это. Во-первых, наблюдаем ту же волатильность. Во-вторых, средний 16 летний показатель выше в 2 раза. А среднепятилетний показатель составляет 6,8 млн тонн (политика диверсификации, кстати, говоря, тоже работает).
В среднем на душу населения в 36-миллионной Канаде на конец сезона оставалось 205 кг пшеницы, в Казахстане – 274 кг. Это если мы применяем 16-летний показатель. А если пятилетний, то 188 и 157 кг соответственно. Причем эта калькуляция очень посредственна: не взят в учет рост населения. А также не принято во внимание, что до последнего момента в Казахстане каждый год формировался государственный резерв пшеницы, который нельзя рассматривать как коммерческий запас.
Итак, можно прекрасно жить, имея каждый год на балансе излишек, превышающий годовое нормативное потребление на душу населения (около 130 кг/чел).
Авторы концепции в качестве одного из контраргументов существования излишков называют конъюнктурный фактор: «избыток пшеницы снижает ее цену». Рассмотрим на диаграмме соотношение мартовских цен на пшеницу на севере страны к июльским. Для самых любознательных мы наложили на эту кривую данные по остаткам.
За эти 17 лет весенние цены к летним были 9 раз в плюсе и 8 раз в минусе. Причем видно невооруженным взглядом, что прямой и явной зависимости от остатков эта разница не имела. Да, были ярко выраженные годы, например, 2011, когда баланс имел значение, но о какой-то закономерности говорить не приходится, потому что, например, в последние годы все идет с точностью до наоборот – при высоких запасах рост, а при сниженных – падение. Вывод: цена регламентируется не только этим фактором.
Хотелось бы отметить и подход авторов концепции. Он, на наш взгляд, как раз таки противоречит рыночным началам и имеет окрас чисто бюджетного толка: недоосвоение значит секвестирование. Рынок управляется другими законами, и нельзя назвать проблемой то, к чему вся отрасль шла через испытания, опыт ошибок и побед годами. Однако, резюме авторов письма №8 не оставляет выбора, резюме звучит как приговор: «Поэтому нужна диверсификация»…
Фигура вторая. Противоречивая
Далее в письме идут противоречия: «С учетом малых темпов диверсификации структуры посевных полей, низкой загруженности перерабатывающих заводов, низкой обеспеченности животноводческой отрасли кормами, необходимо увеличить темпы диверсификации.
При этом акцент будет сделан на стимулировании производства конкретного перечня культур для получения конкретных объемов растениеводческой продукции с целью достижения загрузки перерабатывающих мощностей, обеспечения отрасли животноводства сбалансированными кормами и, как следствие, обеспечения производства продукции, ориентированной на экспорт».
Так и хочется оборвать этот набор слов и поднять бровь: а где логика? Только что нас убеждали, что у нас, видите ли, излишки, а теперь – малая загруженность и т.д., но будем последовательны сами.
Первое: что значит «с учетом малых темпов диверсификации структуры посевных полей»? В действующей программе Агробизнес-2020, вернее, в ее мастер-плане по растениеводству была поставлена цель – 2300 тыс. га посевных площадей под масличными к 2017 году. И мы ее достигли еще в 2014-ом, правда, в уборку вошли только 2000 тыс. га, но это уже другая история, и повод для иных размышлений.
То есть темпы диверсификации соответствуют более раннему планированию, и эти цифры тоже кто-то выводил и считал их взвешенными. Вторая несостыковка – «низкая загруженность перерабатывающих заводов». Комстат публикует такой бюллетень: «Баланс производственных мощностей на промышленных предприятиях Республики Казахстан».
К сожалению, на сайте размещен архив этих бюллетеней только до 2008 года (было бы очень интересно посмотреть более ранние цифры). Так вот, в том числе в данном бюллетене можно найти сведения по мощностям производства масла растительного и муки. Судя по всему, на эти данные опираются те, кто делает выводы о загруженности предприятий. Действительно, последний столбец производит удручающий эффект. Например, известно, что использование мощностей по выработке масла в ЕС доходит до 90%...
Однако не станем торопиться. Подробнее изучим методологию статистиков, применяемую в данном бюллетене. Больше всего интересен столбец «Среднегодовая мощность, действовавшая в отчетном году». Что это? Находим ответ в методичке: «определяется путем прибавления к мощности на начало года среднегодового увеличения мощности и вычитания среднегодового ее уменьшения, с учетом количества месяцев действия мощности до конца года».
То есть ни о каком мониторинге, фактических сведений, полученных у источника, речи нет – это формула, которая, может, и согласуется с исследовательской практикой, но, мягко говоря, удалена от реальности. На деле же мы видим неуклонный рост мощностей и меняющуюся год от года выработку. И то и другое находит объяснение в рыночных факторах. А вот использование, то есть процент выработки хоть от мифической действующей мощности, хоть от номинальной мощности – показатель весьма спорный.
И третье. Некоторые исследователи ведут анализ так называемого «потребления» муки. Почему так называемого? Потому что по логике внутренним потреблением считается разница между производством и экспортом. Так вот в 2015-16 сезоне, по данным Комстата, было произведено 4007,6 тыс. тонн муки, экспортировано (по данным КТК) 2200 тыс. тонн (с учетом ЕАЭС).
Не сложное вычитание дает нам чуть больше 1800 тыс. тонн «внутреннего потребления». Это 101 килограмм на человека, в зерновом эквиваленте – 141,5 кг/чел. С учетом того, что в эту цифру не вошли макароны, рис и крупы, а также с учетом норм ВОЗ, которые я упоминал в предыдущем тексте (130 кг/чел), цифра для страны на таком уровне развития — большая.
Что случалось в 2011-12 сезоне? Казахстанцы резко бросили есть хлеб? В трех последующих сезонах ели его на уровне Таджикистана и Узбекистана? Вывод напрашивается сам собой: прежде чем делать выводы (извините за тавтологию), нам нужно сделать серьезную переоценку базовых показателей, пересмотреть методологию их формирования.
Фигура третья. Риторическая
В упоминаемом мной письме №8 есть и такая фраза: «В рамках Госпрограммы развития АПК будет продолжена диверсификация посевных площадей. Площади пшеницы будут сокращены на 2,3 млн га (с 12,4 млн га в 2016 году до 10,1 млн га в 2021 году).
Высвобожденные площади будут замещены посевами ячменя, овса, кукурузы на зерно, масличных и др. культур. МСХ РК подготовлены необходимые расчеты по площадям в разрезе культур и регионов. Одна из задач диверсификации — обеспечение животноводства комбикормами. Для этого надо увеличить посевы ячменя, кукурузы».
Особо хочется обратить внимание на риторику, в частности, слова «будут сокращены». Их можно понять двояко, хотя авторы наверняка имели в виду, что меры, предпринятые в ходе реализации программы, побудят фермеров пересмотреть структуру полей в пользу наиболее выигрышных.
И все же подобная риторика не нова для Минсельхоза, для управлений сельских хозяйств, для акимов. «Мы посеяли», «мы убрали», «мы оптимизировали», «мы укрупнили», — эти и подобные словосочетания употребляются постоянно.
…В отчетах МСХ Канады в отношении произведенной внутри страны продукции употребляется один термин: carry-in («поставки в» — в дословном переводе). То есть управляющий орган страны расценивает произведенное фермерами как поставки в страну на внутренний рынок. Считайте как угодно, но разница огромная: МСХ Канады в сетке агробизнеса вычленяет фермерство как отдельный элемент со своими задачами и потребностями. Может быть, в этом подходе скрывается нечто важное, пока не усвоенное нами?
Но это так… лирика. Вернемся к цифрам. Всех, конечно немного шокировало «сокращение» площадей пшеницы сразу на 2,3 млн га. Но тут же поясняется, что это если отнять от 2016 года. Но ведь до настоящего времени площади под пшеницей имели, хоть и ломанный, но, в целом, понижательный тренд.
И в 2015 году мы наблюдали значительный отскок к цифре, всего на миллион га превышающей целевой показатель, намеченный в Концепции (10,1 млн га). Конечно, это произошло не по доброй воле (много полей просто не засевались из-за дождливой весны), и все же он был. Почему в 2016 году фермеры снова вернулись к пшенице? Клин масличных никак не может оторваться от планки в 2000 га? Ведь это — цель обсуждаемой Концепции.
Для понимания поставленного вопроса, прежде всего, нам нужно посмотреть на текущий ход уборочных работ. По данным Минсельхоза на 26 ноября, масличные убраны на 96% площадей. Наша оценка – 85%. Ранние морозы, ранний снег, нехватка зимнего дизтоплива не добавляют оптимизма полеводам.
Второе: текущий сельхозсезон очень характерен вообще для понимания логики производителей. Попробуем углубиться в их сознание, но для начала дадим характеристику работающим в подотрасли. Фермеров, занимающихся масличными, можно грубо разделить на две категории: производители, связанные долгосрочными договорами с перерабатывающими предприятиями, или иностранными трейдерскими компаниями, у которых есть уверенный сбыт, и так называемые «самостоятельные хозяйства».
Если с первыми все понятно, они – жестко привязаны к мировой конъюнктуре и потребности, и, главное, они выработали свой ресурс в плане расширения площадей, в их севообороте масличные занимают оптимально возможный клин. А вот вторые (их большинство) – это и есть та самая точка роста. Сколько их? — Априори – очень многие из 184 888 действующих производителей сельскохозяйственной продукции (данные Комстата на 1 июля 2016 года), из которых 8978 юридических лиц, и 175910 – КХ и ФХ.
Чего они хотят? – Денег.
Что им мешает? А вот здесь нужно остановиться подробнее. В своем апрельском Масличном бюллетене при оценке возможной посевной площади мы подробно останавливались на всех факторах, в той или иной степени способных повлиять на конъюнктуру каждой из возделываемых в Казахстане масличных культур.
И ситуацию с озимыми в Европе и остатки льна в Канаде, и возросшую внутреннюю переработку. Мы говорили о факторе недопонимания рынка. Об отмене субсидий…. Но сейчас, когда виден результат, и уже можно говорить, что все наши незатейливые прогнозы оправдались, приходим к одной ошеломляющей мысли: отечественный рынок просто не хочет понимать всего этого.
Он живет реверсивным сознанием.
Обожглись на вредителях в прошлом году – сокращаем рапс. Лён – стабилен? – стабилен. Приращиваем! Подсолнечник востребован? – востребован. Поднажмем (несмотря на все уверения властей ВКО об отходе от его монокультурности в регионе)!
Соя, сафлор – выгодно? Выгодно! Но сложно.
Вот и получилось, что дорастили мы то, по чему рост цен или не прогнозируется вообще, или слабо прогнозируется. А сократили (или не прибавили) там, где котировки ожидаются очень высокими. Сами фермеры пока не чувствуют этого. Казахстанскому рынку масличных в психологическом плане помогает его… мизерность. Малое предложение помогает безболезненно реагировать на конъюнктуру мирового рынка.
К тому же в среде фермеров еще живет удивление: рентабельность пшеницы в текущем сезоне 129%, льна – 237%, рапса – 240%. Разница впечатляющая. Вот этим впечатлением пока и живет производитель маслички. Те, кто смог в свое время довести технологический уровень предприятия до возделывания маслокультур – рад и этой премии, остальные посматривают на них, впрочем, оценивая их успех по-разному.
Почему аким Сергей Кулагин встал на защиту пшеницы на презентации обсуждаемой Концепции, тем самым собрав очередную порцию напоминаний о семейном бизнесе? Слабо верится, что сельхозпредприятия семьи Кулагиных не могут себе позволить ввести в севооборот масличные. Наверняка, они присутствуют в структуре полей.
Однако, земли этих предприятий находятся в той части зерносеющего пояса, где при практически любых погодных условиях родится высокопротеиновая пшеница. И посыл Кулагина был, наверное, в том числе об этом: нельзя диверсифицировать под одну гребенку, вооружившись только рекомендациями ученых: есть чисто пшеничные зоны, где для получения стабильной маржи достаточно банальной трехполки.
Что еще, кроме недостаточного технологического уровня (и сопутствующих ему опасений), оправданного желания вести стабильный бизнес, слабого понимания конъюнктуры рынка, тормозит диверсификацию?
Спрос, можно сказать, сумасшедший. Излишков до последнего момента (тьфу-тьфу!) не было.
…Да пожалуй, что ничего. Единственное, нужно уточнить (и подчернуть!), что недостаточность технологического уровня очень важна во всех звеньях производственной цепочки. У нас любят поминать, что фермер-де не дорос до маслички, но при этом важна оценка оснащенности Опытных станций как распространителей знаний, география и ассортимент сервисных центров по обслуживанию техники, дееспособность дилеров семенного материала, благоприятная финансовая среда (я о готовности банков кредитовать производителей).
Что до субсидий… показатели рентабельности трех культур сводят на нет их эффективность. Да, в некоторые годы субсидии на возделывание рапса в некоторых регионах покрывали треть себестоимости, но то, что мы увидели на деле, к сожалению, никак не характеризует степень убеждения «методом рубля».
На диаграмме ниже попытка анализа зависимости роста площадей рапса от величины субсидии на 1 га. Данные по СКО (свыше 80% всего возделываемого в стране рапса). Фермеры просто выбрали наиболее рентабельную культуру. Чтобы убедить их еще в чем-нибудь, нужна либо ситуация 2011 года (рапс у ворот фермы – 500 $/МТ), либо большая консультационная работа.
Или… вообще ничего не нужно. В этом году выросли посевы рыжика, чечевицы, нута. Идет робкое прощупывание других направлений. Как мы можем помочь в этом фермерам? Правильно – директивами.
P.S.
В качестве ремарки. Еще одна часто повторяющаяся от чиновников мысль: «довести долю посевов пшеницы с» такого-то процента, до…. В этот раз посчитали, что доля пшеницы – 64%. У меня получилось 57. Если мы вычленим яровую и озимую пшеницу из всей посевной площади. Но это не суть мессэджа. У нас есть еще и пары, которые, безусловно, участвуют в севообороте. В текущем сезоне паровало ни много ни мало 3043,9 тыс. га. Если мы включим и эти земли (а мы обязаны это сделать), то доля пшеницы в структуре полей составит 50%.
Виктор Асланов
Агрожизнь №12 (66) декабрь 2016
.gif)
Нет комментариев. Ваш будет первым!